«Послушай, сын. Я произношу эти слова, когда ты спишь...»
Это письмо отца сыну было написано Ливингстоном Ларнедом почти 100 лет назад, но трогает сердца людей и по сей день.
Оно стало популярным после того, как его опубликовал в своей книге Дейл Карнеги.
Послание было переведено на множество языков, перепечатано сотнями изданий по всему миру и произвело сильное впечатление на людей..
Сохраните и перечитывайте, когда захотите повысить голос на своего ребенка.
"Послушай, сын.
Я произношу эти слова, когда ты спишь;
твоя маленькая рука подложена под щёчку,
а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу.
Я один прокрался в твою комнату.
Несколько минут назад, когда я сидел в библиотеке и читал газету,
на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния.
Я пришёл к твоей кроватке с сознанием своей вины.
Вот о чём я думал, сын:
я сорвал на тебе свое плохое настроение.
Я выбранил тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу,
так как ты только прикоснулся к своему лицу мокрым полотенцем.
Я отчитал тебя за то, что ты не почистил свои ботинки.
Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил что-то из своей одежды на пол.
За завтраком я тоже к тебе придирался.
Ты пролил чай.
Ты жадно глотал пищу.
Ты положил локти на стол.
Ты слишком густо намазал хлеб маслом.
А затем, когда ты отправился поиграть, а я торопился на поезд,
ты обернулся, помахал мне рукой и крикнул:
- До свидания, папа!
— я же нахмурил брови и ответил:
- Распрями плечи!
Затем, в конце дня, всё началось снова.
Идя по дороге домой, я заметил тебя,
когда ты на коленях играл в шарики.
На твоих чулках были дыры.
Я унизил тебя перед твоими товарищами,
заставив идти домой впереди меня.
Чулки дорого стоят — и если бы ты должен был покупать их на собственные деньги,
то был бы более аккуратным!
Вообрази только, сын, что это говорил твой отец!
Помнишь, как ты вошёл затем в библиотеку, где я читал,
— робко, с болью во взгляде?
Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздраженный тем,
что мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери.
- Что тебе нужно? — резко спросил я.
Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне,
обнял за шею и поцеловал.
Твои ручки сжали меня с любовью, которую бог вложил в твоё сердце и которую даже мое пренебрежительное отношение не смогло иссушить.
А затем ты ушёл, семеня ножками, вверх по лестнице.
Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел ужасный, тошнотворный страх.
Что со мною сделала привычка?
Привычка придираться, распекать — такова была моя награда тебе за то, что ты маленький мальчик.
Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, всё дело в том,
что я ожидал слишком многого от юности и мерил тебя меркой своих собственных лет.
А в твоём характере так много здорового, прекрасного и искреннего.
Твое маленькое сердце столь же велико,
как рассвет над далекими холмами.
Это проявилось в твоём стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать меня перед отходом ко сну.
Ничто другое не имеет сегодня значения, сын.
Я пришел к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой колени!
Это слабое искупление.
Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я тебе сказал всё это,
когда ты проснулся.
Но завтра я буду настоящим отцом!
Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь,
и смеяться, когда ты смеёшься.
Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздраженное слово.
Я постоянно буду повторять как заклинание:
- Он ведь только мальчик, маленький мальчик!
Боюсь, что я мысленно видел в тебе взрослого мужчину.
Однако сейчас, когда я вижу тебя, сын, устало съёжившегося в кроватке, я понимаю, что ты ещё ребёнок.
Ещё вчера ты был на руках у матери и головка твоя лежала на её плече.
Я требовал слишком многого, слишком много."
Автор: Ливингстон Ларнед,